про музыку ветраДом был старый, потрёпанный жизнью, но в остальном - именно то, о чём я мечтал. Газ, вода, электричество, два этажа и ни одной души в радиусе нескольких километров. А главное - камин. Почему-то, мечтая о маленьком домике в глуши, я всегда представлял себя в кресле-качалке напротив камина, читающим интересный роман или просто пьющим горячий ароматный кофе. Я свалил все свои пожитки прямо в угол, не распаковывая, заглянул в трубу, проверил, не свил ли там кто-нибудь гнездо, притащил дров из поленницы, подумал, не нужно ли в начале почистить всю эту кирпичную конструкцию, но как именно полагается чистить, не знал, да и кирпичи казались довольно чистыми, особого количества сажи в трубе не было, так что я развёл огонь и устроился рядом, следя за разгорающимся пламенем, как за чудом, каковым оно по сути и являлось. Кресло-качалка здесь тоже была, единственная новая вещь во всём доме, словно кто-то приготовил её для специально к моему приезду пару дней назад. Не знаю, сколько я так просидел. Огонь потрескивал, дом поскрипывал, где-то далеко выли не то псы, не то волки, движимые ветром ветви деревьев стучали по крыше, а в трубе пел ветер. Почему-то раньше я думал, что ветер воет только в трубах холодных, заброшенных каминов. Но этот пел в камине горящем, и я чувствовал, что из всех этих звуков складывается чудная мелодия, центральное место в которой занимала моя каминная труба. На какой-то момент мне даже захотелось её записать, но блокнот и ручка были упакованы прочти что на самое дно рюкзака. Когда я очнулся, за окном было уже темно. Я погасил огонь в камине, и музыка ветра стихла. Уснул я без сновидений, только на самом краю моего сознания пела память о поющем камине.
На следующий вечер я вновь разжёг огонь, и звуки всего мира вновь сложились в аккомпанемент для каминной флейты. И на следующий. И на следующий. Я слушал заворожённо, боясь слишком сильно удивляться чуду: вдруг исчезнет? Иногда думал, не записать ли мне что-нибудь из этих мелодий, но ни разу не решился. Кто знает, как местные духи относятся к записи собственных песен вообще и к нотной грамоте в частности? Так что я просто каждый вечер приносил им в жертву дрова и позволял звукам погрузить меня в транс. Мне казалось, что я поднимаюсь через каминную трубу наверх, к звёздам и танцую буги-вуги над собственной крышей. Мне казалось, что я иду в поход внутри собственного тела, и путь мой прекрасен и нелёгок. Что звёзды падают на меня прямо через крышу, но я почему-то не сгораю, а наоборот, ловлю их языком, как снежинки, и плачу от радости, когда свет растворяется внутри меня. Что я выделываю странные па на дровах вместе с языками пламени. Мне казалось... Ничего мне не казалось. Просто музыка пульсировала во мне, всё было едино, время останавливалось, и я не знаю, как описать это словами.
А ещё через месяц поймал себя на том, что подхожу к дому, а за плечами у меня висит новенькая, свежекупленная скрипка в футляре. Предыдущую-то сжёг сразу после окончания музыкальной школы, в знак протеста против семилетнего насилия над личностью. Разжёг камин и осторожно провёл смычком по струнам. Ветви застучали по крыше. Провёл ещё раз - и ветер низко загудел в трубе, кажется, ровно на лад ниже. А потом я заиграл. Конечно, после долгого перерыва было сложно, порой я немного фальшивил, пальцы отказывались слушаться... Но на каждый правильный звук, на каждую чистую ноту мне отзывался ветер. Мы играли дуэтом до тех пор, пока дрова не догорели, а пальцы не отказались слушаться. Я рухнул на кровать, не раздеваясь, и заснул.
Проснувшись, первым делом схватил лист бумаги, начертил криво нотные линейки и стал записывать. Почувствовал: теперь можно.