Москва прекрасная, уютная, яркая и родная, мой район - лучший из всех районов. Дракончик всё ещё нарисован пылью на одной из дверей в подъезде. Нескучный сад уже не похож на Эгладор, фонари светят даже в оврагах, и мне, с одной стороны, грустно от того, что всё уже не так, как было, и бревна нашего, которое на самом деле вовсе даже дерево, уже нет, с другой стороны, садовник, которого они наняли (или как его называть?), делает своё дело великолепно, белые гортензии вечером хороши, а люди, гуляющие там, даже лучше гортензий, хоть и кажется, что это невозможно. Ходят, бегают, катаются на роликах, занимаются йогой, танцами, целуются, сидят на арке моста, славные такие, и так от этого невозможно хорошо, что делается, с одной стороны, стыдно, что ты не воплощаешь все свои идеалы в жизнь, с другой стороны, хочется их воплощать, с третьей стороны, благодарность за то, что ты можешь жить под одним небом с такими красивыми людьми, переполняет сердце, с четвёртой стороны подступает благодарность за наличие у себя рук, ног и идеалов. Такой вот у меня организовался рай на земле, прямо под боком, и теперь радости в этом месте больше, чем на Арбате, который раньше был для меня сердцем города, а теперь вот - уже не совсем.

На стене у меня теперь ловец снов с трофеями из практики - пёрышком, подаренным другом, и синеголовником (я влюбилась в это растение). В телефоне - сообщения от товарища (и это бесконечно ценно и радостно, даже если сообщение - ссылка на какой-нибудь мем). Перешла с очков на линзы, смотрю на мир свежим взглядом (но уже привыкла, на самом деле). На когтях - криво нанесённый лак, на одной руке чёрный, на другой - белый. На запястьях - горьковато-вкрадчивый Hannibal Анны Зворыкиной, и мне любопытно, как он изменит звучание, когда мы с ним улетим в Томск. Здешние друзья любимы и обнимательны, и, боже, я буду безумно скучать по этим людям. Уже скучаю. Научилась за последние годы.

Впереди - пол программы по зоологии и вся программа за семестр по математике, хвосты с летней сессии тяжеленной скалой давят на сердце, и если в первой половине сентября я всё не сдам, то эта глупая мышца, кажется, не выдержит. И я вместе с ней.