Ветер странствий плывёт по реке из рек, опирается на всё сущее, танцует в небесах и смеётся.
Года в четыре сны мои были скучны, страшны и однообразны. Перед сном мой запуганный родительскими предостережениями мозг генерировал отблески пламени на стенах. Я, в целом, понимала, что это уже сон, но страшно было всё равно. А когда я засыпала окончательно, то мне снилось, что меня похищают. Это, в общем, было не особенно страшно, но кому понравится каждую ночь смотреть кино на одну и ту же тему? И вот, один раз, когда я ворочалась с боку на бок, мучаясь от этих сонных галлюцинаций и пытаясь понять, на каком боку лежать не так страшно, я услышала голос за стенкой: "Однажды ночью, в одном доме на лестничной клетке начался пожар..." Это было уже слишком, и я заорала: "Мама!" А голос из-за стены ответил мне: "Сначала надо пожар тушить, а потом маму звать."
Одной из моих любимых сказок тогда были истории про Оле Лукойе. Я написала ему записку и положила её в кассету с аудио-сказкой. И через некоторое время (когда дело касается воспоминаний, моё чувство времени подводит меня особенно сильно, так что это могла быть и неделя, и год), мне приснились восхитительные сады в пастельных тонах и человек с идеально овальным лицом, который водил меня по этим садам. С тех пор мне практически не снятся кошмары.
Одной из моих любимых сказок тогда были истории про Оле Лукойе. Я написала ему записку и положила её в кассету с аудио-сказкой. И через некоторое время (когда дело касается воспоминаний, моё чувство времени подводит меня особенно сильно, так что это могла быть и неделя, и год), мне приснились восхитительные сады в пастельных тонах и человек с идеально овальным лицом, который водил меня по этим садам. С тех пор мне практически не снятся кошмары.